Мой друг поэт, когда ему не пишется, не просто ждет вдохновения, а готовит стол. Раскладывает книги, открывает тетрадь, снимает колпачок с ручки. Зажигает свечи. Если и этого мало – переодевается из домашней одежды, брызгает на себя духами. И тогда муза его приходит.
Не смешно ли это, не слишком ли театрально? Я думаю, что нет. Начну издалека.
Когда я была подростком, я каждый вечер писала дневник, каждый урок физики — стих, и еще я любила забраться на крышу многоэтажки с открытым чердаком — и писать что-нибудь на закате. Если вдруг начинался дождь, я приходила в восторг, передавая словами его звук, обходя капли на бумаге, чтобы гелевая моя ручка не потекла. Писать было легко и просто, моя тетрадь ждала меня, а я — ее.
А позже я узнала о том, каким должен быть художественный текст. И каждый раз, садясь писать, я пыталась удержать в голове все эти требования, например: “герой должен измениться на протяжении рассказа, экспозиция не должна растянуться, и желательно найти такой особый тон повествования…”
Все это важно. Однако писать у меня перестало получаться. Разве что в редкие моменты — ночью, когда некуда спешить и никто не знает, что ты не спишь, или в отпуске, имея запас беспечных дней. А вот писать на институтской лекции, в метро или у зубного решительно не удавалось. Отвлекаешься… а нужно концентрироваться и быть в форме.
Некоторые мои друзья до сих пор уверены, что, когда садишься писать, нужно осознавать ответственность перед литературой. Этот пост я пишу в том числе в продолжение диалога с ними.
Как-то раз во время сильных душевных метаний я отправилась в Италию. Я не знала, как эта поездка поможет мне и что я буду делать, но оставаться на месте было еще хуже. Девять дней я бродила по разным городам с перерывом только на еду и сон, и мне даже пришлось купить новые кеды и прямо у магазина выбросить в мусорный бак дырявые от бесконечных ходьбы и дождя ботинки. Я шла, шла, шла. Зимой в итальянских отелях мало постояльцев, цены снижены, и я могла позволить себе ночевать в старинных комнатах со сводчатым потолком, расписанным фресками. Когда я разговаривала по скайпу со своим другом, он, увидев всю эту обстановку, обронил:
— У тебя будто медовый месяц с самой собой.
И вдруг мне стало ясно, что так и есть. И стало так легко писать: сначала дневник, потом сцены — ни для чего, для самих себя, потом — стихи, впервые после подросткового возраста.
Письмо перестало быть ответственностью перед литературой, долгом или работой. Оно превратилось в медовый месяц без срока окончания. Точнее, медовым месяцем стала повесть, а миниатюры, записанные на улице диалоги и сцены напоминали свидания.
И так же, как влюбленные ценят минутки, проведенные друг с другом, и находят их даже при самом плотном графике, так я нахожу минутки на свидания с литературой. Влюбленный готов примчаться к любимой, даже чтобы увидеть ее в рабочий перерыв. В эти десять минут они будут целоваться, смеяться, болтать, щекотать друг друга, и они будут счастливы. Иду ли я в семь утра по туманной улице на работу, еду ли в трамвае или жду приема у врача — я тут же сбегаю на свидание. В мои десять минут — я пишу, слушаю аудиокнигу, вычитываю текст или придумываю ход — и мне легко и поцелуйно.
А когда я остаюсь одна дома, я готовлю стол, принимаю душ… ну, вы поняли 🙂
Если тяжесть ответственности мешает вам найти время для творчества — рискните пофлиртовать с ним?
