Я думала, что писать — это жить в сияющих лучах вдохновения.
А оказалось, что у творчества собственная рутина и законы притяжения. Пренебрегающий ими рискует лишь подпрыгивать, а не взлетать.
Я думала, что строки всегда будут выливаться из меня, как когда я была подростком. Но оказалось, что чем больше узнаешь, тем больше требуешь от себя, и что бывает по-разному: есть дни, когда не пишешь ничего, чувствуя себя не вполне человеком, а позже садишься за стол на много страниц, не замечая, что стемнело. Тогда оказывается, что и вчера ты писала, потому что процесс закваски мысли тоже считается.
Позже я думала, что строчка, давшаяся играючи, мало стоит. Но оказалось, что иногда лучшее — то, что написано на песке. Все зависит не от того, как появился текст, а от жизни, кипящей в нем.
Я думала, что правильнее всего посвятить творчеству все свое время. А оказалось, что спонтанность не существует сама по себе, а воле нужно решение сложных задач и преодоление трудностей. Так, творчество начинается в самые трудные времена.
Я думала, что текст может быть выдумкой, а оказалось, что, как ни выдумывай, ты обнажаешься. Текст — это твое лицо, твои зрачки и твоя вторая подставленная щека.
Я думала, что мужчины пишут лучше женщин. А оказалось, что это зависит от таланта и труда, а не от пола.
Я думала, что я — понятная. А оказалось, что каждый читает по-своему. Как ни объясняйся, тебя обвинят том, что не имелось в виду, и похвалят за это же. Поэтому я выучила наизусть стихотворение Пушкина “Поэту”.
Я думала, что не стоит описывать обстановку — тогда каждый сможет представить, будто действие происходит в его городе. А оказалось, что проза не существует в безвоздушном пространстве, и читатель верит тебе только когда дышит с тобой. Какие деревья растут здесь? Каково это море? Придется создать их заново; но чего ни делали за семь дней?
Я думала, что садиться за роман стоит с осознанием ответственности перед литературой. А оказалось, что это игра, которая сухарям не под силу, в отличие от веселых хулиганов.
Я думала, что великие писатели прошлого — бронзовые памятники. Но их книги заставляют меня признать, что эти памятники порой живее и веселее меня. Можно лишь погнаться наперегонки, наслаждаясь компанией и заменив реверансы саечками.
Я думала, что текст — это тихое пристанище. Но оказалось, что проза — это подрывная деятельность!
…А что случалось с вами на этом пути?
