В комментариях к предыдущим “Закладкам” читательница попросила меня разобрать “Вино из одуванчиков” Рэя Бредбери. Лето — самое время перечитать эту повесть. Мне даже закладки не пришлось делать: они уже были в моей книге. Вот мои пять цитат вместе с рассуждениями о том, чему молодой писатель может научиться у Рэя Бредбери.
1. “Звезды взвились вверх, точно десять миллионов ужаленных улиток втянули свои рожки”.
Отчего ликует воображение, когда читаешь эти одиннадцать слов? От невообразимого, захватывающего дух количества (десять миллионов), от импульса (кем-то враз ужаленных!), от реакции на него (втянули свои рожки), от неожиданности (звезды — это рожки каких-то небесных улиток) и от того, что наш взгляд проделывает сальто, смотря сначала снизу вверх, потом сверху вниз и молниеносно следуя снова вверх за движением рожек. К этому сравнению возвращаешься, вновь проделывая внутренним зрением заданное автором движение: дважды снизу вверх — сначала обычным образом, а потом опрокинувшись, с точки зрения неба.
2. “Огни внизу, в городе, гасли один за другим. В окно дунул ветер. Точно река течет — так бы пошел с нею… Во сне он слышал, как в теплой густой траве бежит, бежит, бежит кролик”.
Здесь два первых предложения готовят читателя к обычному, классическому описанию. И вдруг на сломе третьего предложения повествование начинает течь иначе — “так бы и пошел с нею…” Что это? Еще не успев осознать, уже движешься вместе с рекой, ведь подлежащее здесь пропущено, а значит “так бы и пошел с нею” может означать не “он”, а “ты”. А повествование от “ты” — самое интимное. Многоточие будто отсчитывает шаги, и только после него я возвращаюсь к герою и вместе с ним слышу, как в теплой (телесное ощущение) густой (тоже телесное ощущение — вам ведь уже щекочет ноги?) траве… бежит, бежит, бежит (трижды повторенный глагол, будто проявляющий движение, заложенное в предыдущем многоточии. Повтор — это поэтический прием, очень любимый прозой. Он создает ритм, подчеркивает звуки — и мы не видим действие, но угадываем и слышим его) — и неожиданное: кролик. И мальчик, и кролик, и река равны в этой ночи.
3. “Пусть ему ответит на этот вопрос целый мир, пусть ответит весь городок, пусть ответит жена!”
Градация, только наоборот: от большого к меньшему. Масштаб сужается, как воронка, но неожиданным и потому притягательным для нас образом: городок важнее мира, но еще важнее — жена. Это часть портрета, потому что мы видим ценности персонажа и его отношения. И, конечно, ритм: снова повтор, а значит мы вновь слышим музыку.
4. “На его бесчувственную руку, точно горячий пепел сигареты, упала муха, зажужжала обжегшись и улетела”.
Как описать болезнь с ее жаром — таким, что неясно, сожжет ли он ребенка или оставит в живых? Начинающий автор описывал бы ощущения тела больного и брожение его сознания, то есть строил бы описание изнутри. Но описывать “поверхности” вещей в ситуациях внутреннего напряжения или боли — намного более сильный прием. Передавайте мысли героев только тогда, когда для читателя нет никакой возможности догадаться о них, — советуют мастера. Что делает Бредбери? Он называет лишь одно ощущение — точнее, его отсутствие: бесчувственная. А далее описывает то, как эта рука взаимодействует с миром. И видя, как обожглась и улетела муха, мы чувствуем силу жара в полной мере. И боимся за мальчика.
5. “Грохот, лязг, схватка человека с вдохновением, день за днем в воздухе так и мелькают куски металла, дерева, молоток, гвозди, рейсшина, отвертки…”
Один писатель заметил: в прозе нужно все время показывать, показывать, показывать, а потом немножко рассказать. Мне кажется, это предложение Бредбери — отличная иллюстрация этой мысли. Уберите мысленно фразу “схватка человека с вдохновением”, которая называет, а не показывает — и перед вами будет концентрированное описание, состоящее из предметов и звуков. Хорошо ли оно? Хорошо. Но с энергичным, полным пыла обозначением-образом происходящего (“схватка человека с вдохновением”) еще лучше.
6. А вот еще один прекрасный абзац. Я не буду сейчас его комментировать, и приглашаю вас написать, что вы в нем заметили и почувствовали, в комментариях:
“И вот они с Дугласом бродят за городом, день снова теплый и круглый, точно камешек, высоко над головой небо, точно голубая опрокинутая чаша, ручьи сверкающими прозрачными струями разбегаются по белым камням. Да, славный день, ясный и чистый, как огонек свечи. Дуглас шел сквозь этот день и думал, что так будет вечно. Все вокруг такое отчетливое, законченное. И запах травы летит прямо перед тобой со скоростью света. Рядом — друг, свистит, как скворец, подбрасывает ногой комья земли, а ты скачешь, точно верхом на лихом скакуне, по пыльной тропинке и звенишь в кармане ключами, и все необыкновенно хорошо, все можно потрогать рукой; все в мире близко и понятно, и так будет всегда”.
